Крупеникова И - Музыкант
Крупеникова И.В.
МУЗЫКАНТ
Добродушное майское солнце окинуло гигантский город прощальным взглядом.
Вечерние лучи коснулись крыш высотных домов, протекли вдоль пустеющих улиц и,
как заботливые материнские руки, тронули засыпающие в скверах липы и клены.
Рыжий костер вспыхнул в окнах, обращенных на запад. Карабкаясь вверх с этажа на
этаж, холодное отражение цеплялось за стекла квартир, и полыхало, будто живой
огонь, тщетно пытаясь заменить собой уходящее светило. А солнце чинно шествовало
за горизонт, оставляя земле нежное дыхание и тонкий аромат весны.
Вечер взошел на свой шаткий трон. Но напрасно рассылал он повсюду прохладные
ветры - вестников ночи. Оживление во дворах, очерченных серыми громадами
"сталинок", не угасало. Азартно стучали по грубо сбитому столу фишки домино, и
"рыба" неизменно сопровождалась громогласным хором безобидных ругательств. На
скамеечке неподалеку бабуси, поплотнее запахнув кофты, продолжали судачить о
Жилсобесе, о последствиях прошлогодней реформы, о новом ухажере Любки из
третьего подъезда и обо всем, что когда-то коснулось их вездесущих ушей. А
карапуз трех лет от роду, раскачиваясь на качелях, тонким визгливым голоском
оповещал всю округу о том, что он - Юрий Гагарин и его ракета летит в космос.
Большой видавший виды двор жил своими устоями, и каждый, возвращаясь домой
из бурлящих страстями контор, из охваченных новаторскими идеями заводов, из
беспокойных школ и вечно стремящихся в неведомое институтов, окунался в
атмосферу размеренного бытия. Казалось, ничто на свете не способно изменить
житейские порядки, спрессованные еще в тревожных тридцатых, устоявшие под
напором грозных сороковых и вдохновленные трудовыми пятидесятыми.
Открытое настежь окно тотчас впустило в квартиру все привычные звуки двора:
гомон детей, заливистый смех девчонок в сквере, густые басы отставников,
визгливый голос "управдомши", вопль кота, застрявшего на дереве, и далекий
перезвон трамваев. Без сомнения, так будет продолжаться, пока ночь не сомкнет
над неугомонным двором свои темные крылья. Мамаши загонят мальчишек домой,
притихнут и разбредутся по лавочкам юные пары, прохромает в свою коммуналку
сварливый Петр Васильевич - известный всем "капитан", и двор заснет, чтобы
встретить следующий день гимном Советского Союза из радиоприемника, включенного
на полную мощность этим самым "капитаном".
- Слышите? Скрипка... - Павел выпрямился, как струна, весь превратившись в
слух. - Мам, слышишь?
Мать отставила тарелку и прислушалась.
- Действительно, скрипка... Вивальди, кажется...
- Нет. Он импровизирует. Слышишь... Вот это сейчас было. Это больше похоже на
Грига... Какой пассаж! Мам, кто это играет?
Та передернула тонкими плечами и встала.
- Не знаю, милый. Хочешь, Борис вывезет тебя на балкон?
- Ага...
Мальчик в инвалидной коляске не отрывал глаз от открытого окна. Незнакомая
скрипка завораживала. Она взывала, требовала, грозила, жаловалась, страдала,
кляла. И с каждом пассажем, с каждой новой нотой, из непознанных уголков
сознания выступала капля тревоги.
- Пашка! Эй, очнись на секунду. Куда тебя доставить?
Мальчик поднял глаза на старшего брата. Борис, держа в зубах карандаш, а под
мышкой тетрадь, взялся за ручки инвалидной коляски.
- Скрипка. Я хочу посмотреть, кто играет.
- Ясно, значит - на балкон.
Борис аккуратно прокатил кресло по ковру, приналег на него, чтобы без толчка
пересечь порог, и мягко нажал на тормоз.
- Прибыли. Гляди!
Он повернул коляску так, чтобы Павел мог обозреть д
